20. Наука

Исследование природы устанавливает факты и, конечно, оно право в пределах, опре­деленных для естественных наук, за исключением гипотез и теорий. Гипотезы и теории имели бы собственную ценность, если бы указывали правильное направление. Но к сожалению, они редко оказываются чем-то большим, чем тупики.

Величайшее значение исследования природы заключается в собранных им фактах, которые следует рассматривать статистически, чтобы опыт мог быть сохранен для потомков и разумно использован эзотерическими исследователями в будущем.

Мы очень много знаем о явлениях трех низших физических молекулярных видов (49:5-7). Справедливо Гете говорит: «Если бы мудрость мира сего была безумием пред Богом, не стоило бы доживать до семидесяти лет». К сожалению, существует вообра­жаемая мудрость, основанная на догадках и спекуляциях, и именно на нее ссылался гностик Павел.

Экспериментальные дисциплины представляют собой систематизированный опыт. Теория основана на этом опыте. Многим людям не хватает понимания того, что опыта всегда недостаточно, но что этот опыт, тем не менее, является существенным. Презрение к опыту - это доказательство нерассудительности.

Нет ничего более ошибочного, чем презрение, проявляемое некоторыми сектами к научным исследованиям, которые являются путем человека к знанию физического мира, того мира, который является несравненно самым важным, даже единственно важным миром, с точки зрения человека. Тот, кто ведет жизнь, которая физически по возмож­ности совершенна, без каких-либо спекуляций о вещах, которые так или иначе должны быть приняты на «слепую веру», сделал свою физическую жизнь лучшей из возможных.

Человек есть прежде всего физическое существо, и только в физическом мире он способен развиваться. Помимо того, что человек есть физическое существо, он есть первое я, что означает, что он проходит периоды покоя в эмоциональном и ментальном мирах между воплощениями. На своей нынешней общей стадии развития он не может стать каузальным я и, вообще-то, не может стать таковым, пока не перестанет жить для себя, не начнет жить для человечества, развития и единства.

Наука помогает нам вести более целесообразную жизнь в физическом мире в полной свободе от любых авторитетов. В этом заключается важность науки. Ее ограниченность видна в том, что она ничего не может знать о высших мирах, высших царствах. Но это знание высших миров должно быть знанием, а не слепой верой. Именно слепая вера всегда сбивала людей с пути истинного, приводила к тому, что они попадали в руки тех, кто присвоил себе власть над «душами» и вводил человечество в заблуждение как в физическом, так и в сверхфизическом отношении.

Критика науки (научно-исследовательских дисциплин), конечно, не направлена на само научное исследование, которое неустанно, хотя и медленно продвигается вперед к расширению знания о реальности. Тот вклад, который оно внесло за последние сто лет, в целом заслуживает похвалы.

Критика направлена на три явления: на тенденцию к догматизации временных гипо­тез, тенденцию, которая задерживает прогресс, который иначе был бы еще большим; на отказ медицинских исследований исследовать содержание реальности вещей, которые они считают ненаучными; на ненужную борьбу между взглядами разных школ, в которой те, кто борется друг с другом, ясно показывают свою неспособность к синтетическому мышлению.

Когда наука станет самокритичной? Метод самокритики рано или поздно должен стать общепринятым. Авторитеты должны перестать быть авторитетами, ибо такой вещи, как авторитет, не существует.

Почему ученые не могут понять? Почему они не будут расследовать? Почему пио­неров всегда отвергали и презирали? Почему каждая революционная идея, которая вле­чет за собой совершенно новый способ рассмотрения, отвергается априори?

Только что упомянутые препятствия - это явления, которые должны вызывать инте­рес у психологов. Они, конечно, не могут их решить, потому что это могут сделать только эзотерики. Все это проистекает из непонимания того, как мало человек может исследовать, из отсутствия научного смирения перед проблемами.

Эзотерик не борется с чужими взглядами и мнениями. Подобные находятся на разных стадиях развития и выполняют на них свои задачи. Такое отношение эзотерика, конечно, не мешает ему указывать на ошибки искателям, чтобы помочь им в их работе по осво­бождению. Это нечто совершенно отличное от бессмысленной критики или желания лишить людей того, что для них ценно. «Каждый должен попасть в рай по-своему». Однако, то, что эзотерик считает своей жизненной задачей, - это борьба с той догма­тической нетерпимостью, которую проявляют ученые нашего времени, когда они от­казываются исследовать все новые идеи и предложения, выдвинутые на первый план отдельными исследователями, отказываются, потому что эти новые идеи противоречат временно господствующим догмам.

Фундаментальной ошибкой научного способа рассмотрения является вера науки в свою способность судить обо всем. Чтобы привести пример: с точки зрения науки, то, что не может быть обнаружено с помощью химического анализа (поскольку материаль­ная энергия, действующая в данном случае, относится к более высокому молекулярному виду), просто не существует или не может иметь никакого эффекта. Когда ученые не могут объяснить эффект, они отмахиваются от этого вопроса, объясняя эффект, будто бы вызванный «воображением». Это объяснение заведомо неверно, поскольку в других связях психологические факторы никогда не считаются оказывающими наименьшее влияние на материю или на органическую жизнь. В последнее время врачи были вынуждены отказаться от этой догмы. Но она все еще годится для того, чтобы ее использовать, когда они хотят отрицать такие вещи, которые наука не в состоянии объяснить своими примитивными ресурсами, ибо они всегда останутся примитивными, какими бы «утонченными» ученым ни удавалось их создавать. Дело в том, что с помощью физических методов они не могут установить существование «сверхфизичес­ких» энергий.

Насколько нерассудительны ученые, достаточно явствует из их некогда общепри­нятой гипотезы о том, что вообще не существует законов природы. Вся история науки была отрицанием вещей, которые она со временем была вынуждена признать реаль­ными. По сей день ученые отрицают все, что не укладывается в их системы догм. Науч­ные гипотезы едва ли лучше банальных верований, действительных в течение несколь­ких лет. Несмотря на этот факт, каждой гипотезы упрямо придерживаются, как будто она окончательна.

Сначала магия была отвергнута, потому что она «противоречит законам природы». Затем законы природы были отвергнуты. И это называется наукой. И проводники общественного мнения спокойно проглатывают такие вещи, а затем клянутся словами учителя, будучи одинаково нерассудительными во всем, будь то наука, религия или политика. Любая ложь пригодится тем, которые верят, что они разумные существа. И что такое различные политические идиологии, кроме построений воображения, одна хуже другой? И у всех у них миллионы сторонников.

Фундаментальная ошибка научного метода состоит в том, что он исходит из гипотез, как если бы они были истинами. Однако ничто прочное для мышления, для мировоз­зрения не может основываться на гипотезах, но это именно то, что они делают и всегда делали, та же ошибка, что и в прагматизме.

Каждая гипотеза превращается в догму, которая правит, пока у них не появится новая гипотеза, которая также превращается в догму, и так продолжается бесконечно.

Ученые защищают свои ошибки своим лозунгом «с нынешней позиции науки». Поль Бьерре совершенно справедливо говорит, что это утверждение несостоятельно: «Число взаимно противоречащих взглядов растет безгранично по мере прогресса науки» ... «научные расхождения увеличиваются по схеме катящегося снежного кома». Это правильно. Наука тонет в гипотезах

Чем больше развивается наука, чем дальше продвигаются исследования, тем больше представлено объяснений одного и того же явления и тем больше возникает неопре­деленность. Это осознают ученые, которые более осведомлены и рассудительны, чем средний человек. Однако они должны поддерживать видимость, что относительно легко, поскольку общественность не понимает разницы между наукой и технологией. Именно триумфы технологии ослепляют невежд.

До сих пор наука не продвинулась дальше той стадии, на которой самые абсурдные причуды привлекают пристальное внимание и считаются возможными объяснениями. До сих пор они не поняли, насколько далеки от истинного знания господствующие способы рассмотрения, что не может быть и речи о том, чтобы они «попали в точку», прибегая к таким догадкам. Неужели они не способны учиться на опыте, который показывает статистикой, что гипотеза едва переживает своего изобретателя?

Они делают новое открытие о природе материи. И сразу же астрономы и физики готовы выдвинуть новые объяснения космоса, галактик и т.д. Когда они увидят неле­пость такой процедуры? Что они не в состоянии решить эти проблемы?

Гипотезы науки несостоятельны. Это фундаментальная аксиома, которую необходи­мо прививать, чтобы противодействовать растущему научному догматизму. Предполо­жения являются предварительными и не соответствуют истине. Мы должны осознать, что скептицизм, с его сомнением в способности человеческого разума решать сверх­физические проблемы, является единственно логически оправданной точкой зрения. Мы должны научиться различать то, что мы знаем (что мы можем установить с помощью окончательных фактов), и то, чего мы не знаем. Все, что мы не можем знать, не можем установить, есть и остается неопределенным. Это верно в отношении большинства вещей, о которых мы не можем сказать ни какими они являются, ни какими они не являются. Личный опыт никогда не сможет стать общезначимым. Эзотерик придержи­вается правила, гласящего, что лучше быть сомневающимся, чем «верующим» во все такие вещи, которые не каждый может установить. Человечество во все времена сбива­лось с пути истинного, потому что мы не видели необходимости в логическом сомнении, проявляемом здравым смыслом.

Наука - это новый идол, перед которым падают все большее число людей, обожая его. Сначала теология претендовала на исключительное право на истину. Затем пришла философия. И теперь настала очередь науки тиранить человечество.

Наука всегда права, ибо сегодня она придерживается одного мнения, а завтра - другого.

Наука сразу отвергает все, что она не может объяснить сама по себе с помощью тех гипотез, которые она считает научными. Так было всегда и, вероятно, будет всегда. Тщеславие учености кажется неискоренимым. Наука идет вперед шаг за шагом, и если кто-нибудь осмелится пропустить шаг или два, этого несчастного заклеймят как фан­таста, шарлатана, обманщика. Теоретически каждый шаг должен быть тщательно иссле­дован и подтвержден как вероятный с помощью большого числа экспериментов, и может считаться окончательным только после того, как он будет общепризнан международным научным миром. На практике часто бывает достаточно того, что новые гипотезы хорошо согласуются с принятыми фикциями и поэтому уже «правдоподобны». Они не замечают, что при этом их рассуждения носят круговой характер.

Наука не принимает ничего революционно нового, пока ее к этому не вынудят факты, которые даже непрофессионалы считают неоспоримыми. Все революционные научные открытия всегда отвергались современными научными авторитетами и королевскими академиями. Научный догматизм в своем роде так же непоколебим, как и теологический.

Наука экспериментальна. Один этот факт должен сказать тем, кто может мыслить, что наука никогда не должна быть догматичной, что она должна быть способна доказать истинность каждого утверждения, которое она делает, с помощью фактов, которые окончательно установлены и не противоречат другим фактам.

Мы не имеем права предполагать, что наука непогрешима. Вера в науку, как и любая вера, является эмоцией и поэтому абсолютна. Тем самым разум отключен, и все даль­нейшие обсуждения излишни. Вы не рассуждаете с верующими.

Науке предстоит пройти долгий путь, прежде чем она сможет определить разницу между верой (эмоциональностью) и обучением (ментальностью) в науке. Общественное мнение вообще не в состоянии высказать правильное мнение. Демократическая вера в общественное мнение, как и любая другая вера, не более чем суеверие.

Как часто мы слышим, как представители науки заявляют, что ниже их достоинства изучать такие вещи, как астрология, гомеопатия, хиропрактика, ясновидение, телепатия, магия и т.д.

Но дайте им гипотезу, которую они легко постигают. Тогда это чистая правда, даже если она будет опровергнута через несколько месяцев. Вот это наука!

Представители науки жалуются на легковерие людей. Эти представители, кажется, не осознали, что сама наука почти в такой же степени использует это легковерие. Немного самокритики и воздержания не повредит тем догматикам, которые прививают свои «гипотезы» общественному мнению. В тех вещах, которые наука осуждает как суеверия, чаще содержится «зерно истины», чем в научных гипотезах. Наука изобилует суевериями.

Следует надеяться, что в будущем кто-нибудь напишет историю науки. Что нужно подчеркнуть в такой истории, так это тот факт, что догматизм враждебен знанию. Нужно привести много примеров того, как авторитеты отказывались рассматривать такие идеи, которые могли бы изменить их способы рассмотрения. Нужно показать, что наука всегда была по-детски догматичной и смеялась над всеми, кто не принимал временно господ­ствовавшие гипотезы. Правда, сомневающихся она не сжигала на костре, но всегда изливала на них свое высокомерное презрение. Ученым нужно раз и навсегда внушить, что они слишком часто не знают, о чем говорят, а только верят, что знают. Они слишком невежественны в отношении реальности, чтобы иметь право делать абсолютные заяв­ления.

Наиболее характерной чертой современной научной и философской позиции является ее априорное отрицание сверхфизической материальной реальности и ее отрицание возможности знания этой реальности, причем последнее отрицание, конечно, вытекает из первого.

В Индии есть йоги, которые знают лучше. Но скептически настроенным западным людям бесполезно пытаться ознакомиться с их знаниями. Они отказываются выдавать что-либо из этого тем «варварам», которых они, с некоторой долей справедливости, называют западными учеными.

Пока люди довольны своей ученостью, своей рассудительностью, своей дерзостью и своим самоутверждением, они вполне могут это делать. Никто не хочет лишать их тщеславия. Даже шут - хозяин своей мудрости.

Сверхфизика есть не что иное, как суеверие - это догма, установленная наукой раз и навсегда и вдалбливаемая ежедневно в общественное мнение, в образованных людей и в выпускников высших учебный заведений во всех мыслимых отношениях.

Против этого взгляда эзотерики утверждают, что наука безуспешно пыталась решить даже самые тривиальные проблемы, что она отрицает или отмахивается от явлений, которые не может объяснить, что ее попытки объяснения часто менее разумны и правдоподобны, чем те, которые представлены эзотериками, которые просты и должны на самом деле казаться очевидными тому, кто потрудился изучить систему эзотерики.

Наука - это физикализм, и она не признает ничего сверхфизического. Она отказы­вается признавать существование материальных миров высших видов. Она отказывается даже рассматривать вопрос о том, выживет ли индивид после разрушения своего орга­низма. Она будет вынуждена это сделать. Раньше, чем через сто лет, исследователи смогут заснять процесс умирания, проследить, как эфирная оболочка освобождается от организма и как впоследствии эмоциональная оболочка освобождается от эфирной обо­лочки. И задолго до этого немало научных истин исчезнет в подземных камерах отбро­шенных догм через бесшумно закрывающийся люк.

Факты, которые может установить наука, остаются фактами трех низших физических молекулярных видов (49:5-7). Человечество в состоянии решить большинство проблем, относящихся к видимому физическому миру, и это исключительно благодаря исследо­ванию природы.

Остальные физические проблемы, то есть те, которые должны быть объяснены, исходя из физического эфирного мира (49:2-4) или из сверхфизических миров, остаются неразрешимыми для физической науки. Ясновидение также не способно устанавливать факты в тех областях сверхфизического эмоционального мира, 48:4-7, в которых оно может воспринимать явления, но такие восприятия остаются совершенно ненадежными даже в тех случаях, когда речь идет о постоянной объективной эмоциональной реаль­ности.

Ученым еще предстоит очень, очень многому научиться, прежде чем они смогут осознать, что причины физического хода событий кроются в сверхфизической материи. Мы все еще можем прочитать утверждения о том, что «законов химии достаточно для объяснения жизненных процессов без необходимости предполагать какие-либо силы метафизического рода». Ошибка, профессор! Химии предстоит пройти долгий путь, прежде чем она сможет объяснить все жизненные процессы. Если химики не осознают этого факта, то им остается открыть больше жизненных процессов.

Научные открытия природы материи и технологические применения законов при­роды повлекли со собой такие поразительные и ослепительные триумфы, что люди забы­вают, что существует такая вещь, как аспект сознания существования. Но тогда они не­довольны, несчастны, страдают психическими расстройствами со всеми своими элек­тронными устройствами, автомобилями, самолетами и т.д. Физические вещи - это еще не все. Возможно, они поймут это когда-нибудь в будущем, после того, как устроили хаос.

Со временем ученые осознают, что они не могут судить о природе материи. Но сколько времени пройдет, пока они не придут к соответствующему осознанию аспекта сознания? Эзотерик, по крайней мере, понял это: людей можно назвать идиотами в психологическом отношении. Они едва открыли существование сознания, но считают себя способными делать заявления по относящимся сюда проблемам и решать эти проблемы с помощью некоторых случайных предположений и мимолетных фантазий. Поэтому следует однозначно заявить, что только члены пятого природного царства способны решать проблемы трех аспектов реальности.

Это большой шаг вперед, что те, кто занимается проблемами материи, пытаются вернуться к Пифагору. Даже если они этого не осознают, это подразумевает косвенное признание того, что «древние» знали больше, чем современные ученые. В любом случае хорошее начало.

Ученые начинают понимать, что традиционное разделение на неорганическую и органическую материю является слишком поверхностным способом рассмотрения. Но они все еще говорят об «органической жизни», как будто это единственная форма жизни. Тот факт, что минеральное царство является эволюционным царством, должен дать науке понять, что ее разделение природы на неорганическую и органическую материю в основном ошибочно. Эти термины могут быть сохранены, но их определения должны быть изменены.

В связи с этим эзотерик может дать следующую информацию. Вся материя обладает сознанием. Живо все, в том числе и те формы, которые наука называет «неорганичес­кими». Все планеты, включая те, на которых отсутствует «органическая жизнь», явля­ются обитаемыми мирами, в которых проходит эволюция от минеральной стадии до божественной стадии.

Во всех органических процессах свою работу выполняют микроорганизмы. Сущес­твует бесчисленное множество видов таких микросуществ, невидимых даже в самые мощные микроскопы, вплоть до наивысшего физического молекулярного вида (49:2). Поэтому даже так называемая неорганическая материя в конечном счете состоит из чрезвычайно малых «жизней». Дальнейшее изучение такого явления, как заболевание раком, могло бы направить ученых по правильному пути.

Наука, которая знает все или, во всяком случае, является единственным авторитетом, которому разрешено делать заявления обо всем, давно заявила, что «жизнь» в нашей солнечной системе существует только на нашей планете. Похоже, что современные ученые не так уверены в этом, что, конечно, является шагом вперед. Поэтому они из предосторожности допускают, что, возможно, на Марсе тоже есть жизнь. Но это должна быть «органическая жизнь». Это единственная жизнь, которая годится для них.

По-видимому, ученые все еще не знают, что именно «органическая жизнь» является крайне редким исключением в отношении жизни. На всех планетах нашей солнечной системы существует шесть природных царств, но высшая органическая жизнь сущес­твует только на нашей планете. Оболочки монад, таким образом, также оболочки трех низших физических молекулярных видов (49:5-7), почти без исключения являются агре­гатными оболочками.

Один профессор астрономии читал по радио лекцию о других солнцах и заявил, что он и его коллеги не смогли установить, что у этих солнц есть планеты, и поэтому этот ученый человек сказал, что, возможно, наше солнце единственное во вселенной, окру­женным планетами.

Это должно быть лакомым кусочком для Католической церкви, на которую тогда не стали бы давить, чтобы объяснить, как люди на других планетах могут быть спасены, поскольку бог не мог распять своего единственного сына сколько угодно раз. Но Адамы и Евы с других планет, возможно, оставили яблоки в покое, так что бог не счел необ­ходимым ради своей праведности отправлять всех их потомков в вечный ад. К сожале­нию, профессор сделал неверное предположение. Почти у всех солнц есть планеты и эволюции. Но есть и исключения. Одно из них - Сириус, у которого нет планет, но он окружен концентрическими материальными оболочками. Сириус берет на себя из других солнечных систем монады, которые желают пройти специальную подготовку для выпол­нения функций в пятом отделе космических царств.

Многие люди воздерживаются от изучения медицины, потому что они не хотят резать трупы, заниматься вивисекцией и экспериментировать над людьми. Многие приходят в профессию, не зная, что их ждет. Это звучит так идеалистично: «уметь помогать людям». Когда иллюзии рассеиваются, профессия остается.

Плохо, что студентов-медиков учат быть догматиками. Отказ медицинской науки заниматься психологическими исследованиями, гомеопатией, свето- и цветотерапией, хиропрактикой и т.д. является достаточным доказательством догматического отноше­ния, с которым должно бороться всеми средствами. Для эзотерика такие надменные манеры просто смехотворны. В этом отношении, как и во многих других, Скандинавия является настоящим оплотом неисправимости, показывающим отсталость во всех сферах, кроме чисто физических наук.

Психиатры хотят отправить эзотериков в психиатрические больницы. И эзотерики считают, что медицинская наука, которая давно должна была бы понять, что научно объяснить реальность невозможно, должна не посметь открыто показывать свою инфан­тильность в психологических вопросах.

Мы можем только сожалеть о том чудовищном восприятии жизни, который застав­ляет врачей продлевать агонию и страдания всеми имеющимися в их распоряжении средствами, когда жизнь больного все равно уже невозможно спасти. Это извращение - наказывать врачей, которые позволяют природе идти своим чередом в случаях неизлечи­мой болезни.

Пока медицинская наука цепляется за свою совершенно неоправданную позицию не­погрешимости, она должна ожидать, что рассудительные будут все более скептически относиться к ее необоснованным притязаниям.

Медицинская наука добилась больших успехов в определенных областях. Терапия, однако, находится в состоянии хаоса и будет оставаться там до тех пор, пока врачи не приобретут физико-эфирное зрение и не смогут изучить эфирную оболочку.

Медицинская наука добилась больших успехов в определенных областях. Но терапия находится в состоянии хаоса и будет оставаться в нем, пока врачи не приобретут физи­ческое эфирное зрение и не смогут изучать эфирную оболочку.

Величайшее открытие медицинской науки все еще находится в будущем. Эзотерик знает, что во всех областях этой науки произойдет полная революция в тот день, когда физики и физиологи вместе откроют существование эфирных оболочек организмов.

Это будет его величайшим открытием, ибо эфирная оболочка является самим принци­пом физической жизни, проводником жизненных энергий, истинных функций жизни и необходимым условием существования всех человеческих, животных и растительных организмов. Материальные энергии эфирного мира являются источником всей физичес­кой активности во всех физических царствах. Организмы - это просто автоматы. Знание эфирных энергий и способов их действия древние называли «магией».

Когда медицинская наука откроет существование эфирной оболочки, она поймет также, что болезнь в основном возникает в эфирной оболочке. Тогда медицинская наука направит свои усилия на правильную активизацию эфирной оболочки. По мере того, как они будут искать все лекарства, скрытые в растительном царстве, откроется огромное поле исследований. Напротив, те лекарства, которые могут быть получены из минераль­ного царства, не самые подходящие. Когда диета человека благодаря растительной пище будет «эфиризирована», большая часть болезней исчезнет автоматически.

Гомеопатия, которую так высмеивают авторитеты, в большинстве случаев является единственно разумным методом лечения. На современной стадии медицинская наука не может постичь гомеопатический принцип. Только когда врачи откроют эфирную обо­лочку, они смогут увидеть, что энергии гомеопатических средств являются эфирными, что они действуют на эфирную оболочку организма, а не на сам организм, поскольку их действие - это действие эфирных энергий той материи, которой таким образом разбав­ляется. Чем выше потенцирование ядов, тем сильнее действие присущих им эфирных энергий, тем больше их способность вызывать излечение. Будучи достаточно разбавлен­ными, яды являются лекарствами. Слюна становится ядом, если ее достаточно концен­трировать. Химики не могут открыть гомеопатические средства, поскольку высокие потенциалы, необходимые для их действия, ускользают от всех химических анализов.

Люди, неискушенные в философии, которые довольствуются простыми словами, которые, по их мнению, имеют разумное значение (дают информацию о реальности), всегда вводятся в заблуждение. Не только в политике имеются софисты и демагоги. Они присутствуют во всех сферах миро- и жизневоззрения. Либо они защищают свои старые верования (теологические, философские или научные), либо выступают в качестве про­роков новых построений воображения. И все они преуспевают в том, чтобы обмануть людей и способствовать усугублению дезориентации и общего смешения понятий, которые и раньше были серьезными.

Характерно для отсутствия ясного мышления даже у выпускников университетов и неуверенности в их представлении о реальности и жизни, что они сразу же принимают любую новую так называемую научную гипотезу как открытие реальности и про­возглашают ее окончательным решением «этой проблемы». Когда «ядерные» физики в своих экспериментах не могли найти управляющие ими законы, профессорам, препода­вателям и школьным учителям не нужно было больше, чтобы знать, что законов природы вообще не существует. Когда в их экспериментах казалось, что материя «растворяется в ничто», им не нужно было больше, чтобы заявлять, что «материя растворяется в энер­гии». Конечно, мы и раньше знали, что общая рассудительность слаба, но то, что они все дали себя провести первой необоснованной, примитивной гипотезой, несомненно, было неожиданностью для эзотериков. Теперь мы это знаем.

Просто поднимите сенсацию, которая является «настоящим хитом», и люди сразу же проглотят ее. Но представьте самую разумную систему, которая когда-либо была допу­щена к публикации, самую совершенную «рабочую гипотезу», объясняющую реаль­ность, и люди не проявляют к ней никакого интереса. «Видите ли, это ненаучно». Конечно, это не так. Но, возможно, в будущем люди узнают, где находятся границы науки, что наука может знать, что может только верить, что знает, и о чем не может судить. Во всех таких случаях, в которых правильное объяснение должно быть найдено в сверхфизической материи (с ее энергией), обстоятельство, которое наука никогда не сможет установить, каждое данное объяснение окажется кувырком.

Университетское образование считается очень хорошей вещью. Но все теологичес­кое, юридическое, медицинское и гуманистическое образование состоит в обучении памяти. Это высшее образование мало чем отличается от школьного образования, кото­рое состоит в том, чтобы знать, о чем говорится в книгах (следовательно, о том, во что другие люди верили), и уметь переформулировать это собственными словами. Неудиви­тельно, что принятые догмы передаются из поколения в поколение и в большинстве случаев становятся неискоренимыми. Только математически-естественнонаучно-экспериментальные дисциплины заставляют людей исследовать самим. Тогда они узнают это из своего собственного опыта и благодаря своим собственным экспериментам.

Согласно опыту понимающих, самоучки, изучившие предмет самостоятельно без профессора, как правило превосходят выпускников университетов. Самостоятельные занятия требуют способности к размышлению. При этом человеку не нужен профессор, чтобы рассказать ему, о чем идет речь.

Нам всем нужны учителя, но есть большая разница между учителем, который учит своих учеников мыслить, и тем, кто притворяется диктатором. Задача учителя - сделать себя лишним, а не выставлять напоказ свое самомнение.

Существует много различных видов так называемых наук. Само слово «наука» имеет свой блеск от точных наук, математических, единственно настоящих наук. Но власть слов над мыслью огромна, и все, что обозначается термином «наука», имеет вид не­погрешимости, что является гротескным. Согласно бездумному попугайтсву обществен­ного мнения, все, что называется «наукой», также «научно доказано», и тогда нет смысла пытаться исправить соответствующие глупые утверждения.

Характерно для университетского менталитета, что теологи и юристы называют свои системы фикций «научными».

Конечной причиной непримиримого противопоставления между теологией и наукой является предположение теологов о том, что все знание является откровением, и пред­положение ученых о том, что оно является результатом исследований природы. Оба правы и оба неправы. Только эзотерик может решить эту проблему, как и все другие фундаментальные проблемы.

Теологи утверждают, что они являются научными исследователями. Они исходят из обычного определения науки как систематизированного обучения. Однако их обучение - это обучение теологических фикций на протяжении веков. Если мы довольствуемся этим определением, то почти все можно сделать «наукой». Однако такая наука не имеет ничего общего со знанием реальности, хотя именно так создаются всевозможные «раз­влекательные науки». Если такие вещи называются «наукой», мы должны найти какой- то другой термин для обозначения научных дисциплин, которые имеют дело с реаль­ностью: естественных и технических наук.

Философию также нельзя назвать наукой в первоначальном смысле слова «наука», поскольку она имеет дело с крайне субъективными представлениями людей, чистыми спекуляциями о реальности.

История как наука также носит сомнительный характер. Конечно, можно установить факты о прошлом, но эти факты не очень многочисленны, и большинство так называ­емых исторических фактов, мягко говоря, сомнительны. Даже «установленные факты» о современной истории слишком часто оказываются откровенно ложными, о чем свиде­тельствует расхождение во взглядах на события прошлого.

Ученые утверждают, что все тепло земли изначально исходит от солнца. Эзотерики утверждают, что наука не в состоянии делать заявления по этой проблеме.

Только две пятых тепла земли исходит от солнца. Три пятых производится в резуль­тате магнитно-вибрационного взаимодействия между планетарной эфирной оболочкой (49:2-4) и земным магнетизмом, факт, который наука не в состоянии установить.

Так называемые ядерные взрывы разрушают эфирную оболочку планеты. Само собой разумеется, что это имеет последствия для способности земли производить тепло. Более того, это позволяет проникать тем видам материи, которые должна была бы поглотить эфирная оболочка. Поскольку физические материи не приспособлены к таким энергиям, последние могут оказывать разрушительное воздействие.

Предоставляется научным исследованиям со временем открыть последствия для орга­низмов этого причинения ущерба. Человечество в свое время испытает на себе послед­ствия безумных авантюр невежества.

Величайшие ученые - это отнюдь не всегда те, кого общественное мнение называет авторитетами. Последние, как правило, те, кто знал, как использовать идеи великих неиз­вестных, настоящих первооткрывателей.

Пионеры, которые опережают свое время на сто лет, никогда не ценятся своими постоянными. Те, кого прославляют и кем восхищаются, - это те, кто синтезирует совре­менные идеи и, еще больше, те, кто популяризирует открытия. Один пример. В глазах общественного мнения французский астроном Фламмарион был великим астрономом, даже «величайшим». Он вообще не был таким. Он был, как называл его начальник Леверье, «поэтом».

Современная наука находится на стадии цивилизации, даже и в ментальном отноше­нии (принципиальное мышление, 47:6). Совсем другое дело, что некоторые ученые находятся на стадии гуманности. В этих случаях они опережают свое время и в некото­ром отношении показывают дорогу. Это вовсе не обязательно означает, что их собствен­ные системы фикций могут служить ориентирами. В этом случае системы как Эйнштей­на, так и Эддингтона скорее дезориентируют. Бертран Рассел достиг стадии гуманности. Его попытка мировоззрения - такой же промах, как и его жизневоззрение - прямое попадание.

Когда отдельным ученым научной элиты под влиянием своего сверхсознания удается пробудить свое подсознательное понимание в бодрствующем сознании, это отнюдь не означает, что «наука» приняла их идеи. Огромная масса ученых медленно отстает, как правило, опаздывая чаще всего на пятьдесят лет, ибо идея редко опережает общее пред­ставление более чем на пятьдесят лет. Эзотерика, наверное, примерно на тысячу лет «опередила свое время». Возможно, пройдет так много времени, прежде чем она будет общепризнана как единственно по-настоящему разумная и надежная рабочая гипотеза.
Никакие другие гипотезы не продержатся более ста лет. Но тогда эзотерика основана на абсолютной системе знания.

После эпохи, когда важность логики была переоценена, мы теперь живем в другую эпоху, когда важность математики переоценена. Тенденция к односторонней переоценке характерна для всех экспертов во всех областях. Поэтому мы не удивляемся, когда пред­ставитель количественного анализа делает преувеличенное утверждение, что «нет логи­ческой или методологической причины (хотя может быть практическая причина) для отрицания того, что такие понятия, как добрая воля, чувство ответственности и трудовая этика, могут быть сведены к количественным терминам». Да, квантологи, конечно, есть! Качество и количество, правильно понятые, навсегда остаются отдельными, как логика и математика. Любая попытка количественной оценки логики приводит к абсурду.

Экзотерическая философия считала себя способной решать проблемы с помощью построений воображения. Эта философия в свое время будет заменена эзотерической философией. Последняя исходит из эзотерической аксиомы, гласящей, что только интуи­ция может решить проблемы реальности и жизни. Интуиция есть то сверхсознание, которое имеет доступ к каузальному (47:1-3) и сущностному (46) сознаниям. Тот, кто посвящает свою жизнь попытке решить определенную проблему, может получить от этих сознаний вспышку, которая дает решение. Но это происходит не так часто, как пред­полагают невежды.

Открытия в математических науках - это идеи из мира идей и ничего такого, к чему можно было бы прийти путем спекуляций или расчетов. Если идеи приходят из под­сознания (как полагал Пуанкаре), то это старые забытые идеи, которые были вызваны через воспоминание заново.

Наука применяет индуктивный метод и тем самым никогда не придет к правильному решению. Если ему удается решить свои проблемы, то это происходит благодаря «вспышке гениальности», полученной исследователем. Кажется, они еще не заметили, что такая вспышка гениальности не является индуктивной. Они не могут этого увидеть, так как это понимание блокируется научными догмами.

Ученые исходят из предположения, что все настоящие знания являются результатом научных исследований. Это показывает, что они ничего не знают об эзотерическом зна­нии.

«В греческой науке существует много идей, которые являются истинными предчув­ствиями открытий, сделанных современными физиками». Какое великолепное призна­ние! Но, конечно, это не могло быть чем-то большим, чем «предчувствия». Почему в современной науке нет таких «предчувствий»? Когда эти всезнайки постигнут, что это было тайное знание? Что они знают о гилозоической эпохе в греческой мысли?

Знание реальности и жизни существовало во все века. На нашей земле оно присут­ствует с тех пор, как человек развился настолько, что начал схватывать, постигать и, со временем, понимать. Эзотерическое знание, полученное людьми, должно было быть приспособлено к их возможности воспринимать.

Атланты обладали эмоциональным объективным сознанием и в ментальном отноше­нии способностью к простейшему умозаключению. Только за последние сто тысяч лет или около того разум развился до какой-то степени. Древнейшим школам знания около пятидесяти пяти тысяч лет. То, что нам рассказывали о могучем знании атлантов, было
работой высшего духовенства, достижениями, которым люди научились подражать.

Это знание было отменено из-за злоупотребления. Впоследствии это знание храни­лось в секрете, и люди в целом были сведены к обучению на собственном опыте. Это самоприобретенное знание - то, о котором историки знают и считают единственно существующим.

Эзотерика - это знание, полученное от планетарной иерархии. Ее факты и аксиомы не следует путать с фикциями науки. Ибо, если вы сделаете это, вы получите мешанину, которая не является ни эзотерикой, ни наукой. Это факт, который оккультисты, по- видимому, не осознали.

Научная дисциплина спектрального анализа говорит об ультрафиолетовых и инфра­красных лучах. Эзотерика использует совсем другие понятия. Любая неспособность от­делить научные и эзотерические понятия друг от друга приводит к смешению понятий. Когда в будущем наука осознает свою ограниченность и фиктивность своих понятий, она изменит свои способы рассмотрения.

Наука и философия настолько дезориентированы, что те члены планетарной иерар­хии, которые пытаются ориентировать философов и ученых в реальности, взяли на себя почти невыполнимую задачу. Они должны все переосмыслить, уменьшив по измерению свое знание, чтобы его можно было адаптировать к научному словарю, который не имеет аналога их восприятию реальности. Это отнюдь не означает, что они недооценивают огромную исследовательскую работу, проделанную наукой. Они полностью одобряют это и нередко выражают свое восхищение, ибо понимают, что невозможно сделать больше, чем делается имеющимися методами.

Химический анализ не может открыть наиболее важные качества исследуемых веществ. Химический анализ никогда не выходит за пределы эфирного молекулярного вида (49:4), и он не может обнаружить энергии более высоких видов, чем упомянутая. Однако химики должны обладать знанием об этих высших видах, чтобы установить такую простую вещь, как так называемая пищевая ценность человеческой пищи. Наука, будучи физикализмом, не сможет найти настоящие причины физических явлений и событий, пока не обнаружит существование эфирной материи, эфирного мира и эфирной оболочки. После того, как наука откроет два низших вида физических эфирных молекул, не только химия, но и все науки, изучающие свойства материи, будут полностью революционизированы.

Ученые верят, что они знают, что такое материя и энергия. Они кое-что знают о физи­ческой материи. Но следующие факты, возможно, могли бы дать им пищу для раз­мышлений. Физический атом содержит миллиарды первоатомов. Динамис в первоатоме, когда сознание этого первоатома полностью владеет динамисом, является энергией, достаточной для построения космоса. В песчинке или гомеопатической «сахарной пилю­ле» содержится неограниченное количество латентной энергии.

Наука тщетно пыталась открыть истинную природу света, электричества, тепла, гравитации, магнетизма, химического сродства и сцепления. Вероятно, мало пользы имеет информация о том, что существуют соответствия между этими семью явлениями и энергиями семи отделов. Задачей будущих исследований должно быть выявление этих соответствий.

Закон причины и следствия - это закон, который наука не в состоянии объяснить. Нет изолированного закона, но законы - это комплекс законов, проявляющихся в силах, при­ходящих с разных направлений и действующих в разных направлениях. Науке никогда не удастся установить существование и действие этих сил. Она может полагать, что спо­собна изолировать их в определенных пределах, и, конечно, преуспевает в этом, потому что сама установила эти пределы. Восприятие закона все еще находится на примитивной стадии, несмотря на все триумфы науки в определенных областях, которые можно рассматривать математически. Чисто экспериментальные науки, безусловно, могут об­наружить «тенденции», но эти явления разветвляются так, что их число постоянно увеличивается.

Наука как идеал - это система установленных фактов. К сожалению, наука далека от реализации этого идеала. Ибо фактов науки слишком мало, чтобы можно было составить систему. Вот почему ученые дополнили факты гипотезами и другими фиктивными объяснениями (догмами). Они не осознают, что тем самым они сделали саму свою систе­му фиктивной.

Но даже если бы из науки было вычищено все фиктивное, так что остались бы только факты, наука тем не менее была бы ограничена установлением фактов в пределах при­мерно одного процента реальности, «видимой» физической реальности (49:5-7). Даже если наука начала проникать в эфирный мир (49:4), все же она эзотерически слишком невежественна, чтобы делать заявления о физической эфирной реальности. Она не пред­полагает своей огромной ограниченности. К сожалению, ученые все еще далеки от эзо­терического понимания того, что около 99 процентов возможных фактов еще предстоит установить.

Только эзотерики могут судить о том, где находятся пределы возможностей исследо­вания природы. Другое дело - определить, каких результатов может достичь исследо­вание в этих пределах с учетом его нынешних ресурсов. Сами исследователи должны быть в состоянии это увидеть. Как ни странно, Ледбитер совершил ошибку, предполо­жив, что «атомные исследователи» проникли в сверхфизическую эмоциональную мате­рию (48:1-7). Они не могут даже достичь физического атома (49:1).

Если бы ученые имели лишь слабое представление о масштабах своего огромного не­вежества, это навсегда освободило бы их от догматизма, дало бы им понять, что из­готовление гипотез относится к «детской стадии» науки, что их обучение - это всего лишь подготовка к знанию. Но разве это много потребовать, чтобы они осознали это? Ибо нужно человеку быть каузальным я, чтобы уметь отличать то, что он знает, от того, чего он не знает о реальности.

Системы фикций, принятые философами и учеными, являются реальными препят­ствиями для развития сознания и тем сопротивлением, которое встречают все попытки освобождения от догм жизненного невежества. Это, в свою очередь, связано с теми пре­тензиями на авторитет, которые принимаются всеми попугаями и парализуют способ­ность к размышлению у самих верующих. Именно эти массы верующих усиливают сопротивление и делают всех пионеров мучениками.

Согласно планетарной иерархии, слово «майя» в его первоначальном значении от­носится ко всем представлениям, составленным людьми о реальности и жизни в физи­ческом, эмоциональном или ментальном мирах. То, во что люди верят, что они знают в этих трех мирах, - это спекуляции невежества. В этих мирах нельзя приобрести знания, что бы ни утверждали спириты и ясновидящие.

Наука может исследовать три низших молекулярных вида физической материи, но не физические эфирные молекулярные виды (49:2-4), во всяком случае, пока нет, хотя исследователи начали проникать в наинизший эфир (49:4). Именно по этой причине «майя» относилась и к физической реальности. Только когда в будущем науке удастся открыть физическую эфирную оболочку человека, она сможет вообще составить какие- либо правильные представления о физической материи. Энергии, производящие движе­ние, являются эфирными энергиями. Наука пока не может определить, каким образом действуют эти энергии. Конечно, философы неправильно поняли, что подразумевалось под «майей», поскольку они ничего не знали об эфирной материи или, вообще-то, ничего о реальности. Они исходили из терминов, используемых Демокритом, Платоном и Аристотелем, терминов, которые они были обязаны неправильно понять.

Лучшие мыслители среди ученых имеют все основания задуматься над одной из фундаментальных аксиом эзотерической психологии: «наши фикции ослепляют нас от нашего собственного незнания реальности и жизни». Те фикции, которые мы приняли, мешают нам открывать и после открытия принимать те факты, которые мы получили в подарок от планетарной иерархии.

Если ученые не могут осознать огромную ограниченность науки в отношении знания, это просто означает, что они ослеплены своими собственными фикциями, представле­ния, которые они составили себе о реальности. Планетарная иерархия готовит открытия, которые научат их чему-то совершенно иному.

Смысл жизни есть развитие сознания. Человек в физическом мире и человек, над которым господствуют научные способы рассмотрения, полностью сосредоточен на аспекте материи, чтобы ориентироваться в существовании, о котором он, строго говоря, ничего не знает, и до сих пор он сбивался с пути, будучи дезориентированным теоло­гическими и философскими идиологиями. Неудивительно, что после такого двухтысяче­летнего заблуждения у него должно быть скептическое отношение ко всему сверхфизи­ческому. Однако будет сделано так много открытий, что для того, чтобы найти им разумное объяснение, он будет вынужден изучить, полезна ли гилозоическая ментальная система.

Следует отметить, что речь здесь идет о ментальной системе и что содержащиеся в ней понятия не соответствуют восприятию реальности, применяемому пятым природ­ным царством, но применимы только в пределах человеческого разума и понимания существования, возможного для человека. Эта система не соответствует тому восприя­тию реальности, которым обладает пятое природное царство, но и не противоречит ему, что явствует из того, что система была сформулирована именно представителем плане­тарной иерархии. Это система, которую могут использовать все исследователи, как естествоиспытатели (исследователи аспекта материи), так и психологи (исследователи аспекта сознания). Мы ведь очень хорошо понимаем, что теологи и философы не при­нимают ее, поскольку она делает их излишними.

Наука достигла предела своих исследований. Только после того, как наука примет гилозоику в качестве рабочей гипотезы, она поймет, что ее гипотезы и теории несосто­ятельны, а относящиеся к ним методы исследования ошибочны. Но, вероятно, челове­честву придется подождать пару сотен лет, прежде чем это осознание начнет про­буждаться.

Конечно, теологи не могут отказаться от догм, установленных соборами церкви и папами (не знающими прошлого, реальности и жизни). С этих позиций мы не можем ожидать ничего, кроме противодействия всем аспектам развития. Некоторые черты того же догматического цепляния за устаревшие способы рассмотрения все еще видны у авторитетов медицинской науки. Тем отраднее видеть, как «дела идут» в правильном направлении в кругу естествоиспытателей. Даже если у представителей науки остается много устаревших взглядов (особенно в Скандинавии, и в первую очередь в Швеции), революционные идеи пионеров встречают все большее понимание. Что наиболее обна­деживает, так это зарождающееся осознание того, что научные гипотезы не должны превращаться в новые догмы, но в целом не имеют большей ценности истины (содержа­ния реальности), чем догадки и предположения. Возможно, они смогут перестать рассматривать гипотезу как вероятную и свести ее к тому, что она есть, к «возможности». Только после такого переосмысления появляется перспектива того, что экзотерическая наука и эзотерическое знание встретятся на какой-то общей почве.

Разумно предположить, что биология может стать таким местом встречи. Факты эзо­терической истории о развитии органической жизни в растительном, животном и челове­ческом царствах, конечно, в бесчисленных деталях расходятся с научными изложени­ями. Но детали не важны для понимания биологической эволюции в целом и как протекающего законосообразно процесса природы. Споры биологов о деталях - это одно, главный принцип - другое, и последний - это то, о чем должны знать неспеци­алисты. Теории естественного отбора или мутаций и т.д., или факты эзотерики об уров­нях развития воплощающихся монад не имеют отношения к этой связи.